Остров, где восходит солнце - 3 глава 2 часть

[tasmania_gal]

3 глава

Что главное для морского пехотинца – часть 2

1 часть

Дашка выехала на дорогу. Вот блин, - подумала она. – Я же еду. Она поставила обе ноги на подножки, вцепилась в руль мертвой хваткой и со скоростью 15 км/ч покатила вдоль обочины. Дашке казалось, что она гонит. Если бы она была зайцем, у нее на ветру развевались уши. Демидыч с оскалом хищника, защищающего своих детенышей, ехал справа и следил за обстановкой на дороге. Переулок был пройден успешно. Повернув на набережную, Дашка краем глаза заметила какое-то движение впереди. Деваха на ООН-овской машине с ярко-красными полосами и большими буквами UN на борту, решила обогнать по встречке две другие машины. Для ООН-овцев такое поведение на дорогах считалось нормальным. Еще они любили ездить ночью с дальним светом и не выключать его перед встречными машинами.

Демидыч встал на подножках во весь рост и рванул девахе навстречу. Он махал рукой и показывал – уйди на фиг отсюда. Деваха опешила. Ее внедорожник ни разу не пытались таранить огромные бородатые мужчины на мотоциклах. Видно было, что она судорожно пытается решить, что делать в нестандартной ситуации. Прибавила было скорости, чтобы проскочить или заставить уйти с дороги, но Демидыч шел ей в лоб и уступать не собирался. Деваха дала по тормозам и вернулась в свой ряд. Демидыч, не садясь, доехал до поворота. Следующий переулок был пройден спокойно и даже на второй скорости.

На светофоре Дашка, конечно, заглохла. Два раза. Демидыч поорал немножко, но и то потому, что ему пришлось стоять посередине дороги, пока сигнал дважды сменился с красного на зеленый. Наконец Дашка завела мотоцикл и успешно повернула. Она заехала во двор и припарковалась. Три часа в качалке под просмотр фильмов ужасов – это по ощущениям. А по эмоциям – было классно, классно! Страшно, но классно!

- Ну вот, - сказал довольный Демидыч. – Я его до ума доведу дня за два - за три. И учись.

Некоторые, когда передвигаются, оставляют после себя следы. Демидыч оставлял на своем пути починенные мотоциклы. Когда черный был доведен до удовлетворяющей Демидыча кондиции – т.е. стал идеальным, наступила очередь красного маленького почтового. Почтовый попал в ДТП и пролетел кувырком несколько метров. Он был полностью покрыт маслом и грязью, в маслобаке была дыра, а из глушителя валил дым. Демидыч подошел к нему после неудачного послеобеденного сна, встав не с той ноги и пребывая в сердито-вопрошающем состоянии духа, как все невыспавшиеся люди. Поспорив с самим собой, сможет ли он выявить, в чем проблема, не разбирая мотоцикл, Демидыч, естественно, выиграл. А, выиграв, уже не смог остановиться. Он влетел в комнату и радостно признал:
- Я ведь в детство возвращаюсь, когда их чиню.
Детство Демидыча состояло из сбора велосипедов с моторчиком, мопедов и настоящих мотоциклов из железного хлама и прошло под железной воспитательной рукой деда и отца. Отцы и деды считали, что мальчики должны расти самостоятельными, независимыми, неэмоциональными и не приставать к взрослым с разными глупостями типа «мне скучно» и «я не умею».

Через пару часов и пару недовольных взглядов в сторону Дашки, которая не вовремя решила поделиться с Демидычем радостью от умения прокатиться змейкой по двору, красный почтовый был поставлен на ноги.
- Кто-то очень умный залил в него растительное масло, - сказал Демидыч. – И так ехал. Идиоты. Скажи Генри, когда он масло поменяет – купит бутылку за 3 доллара и заплатит 4 доллара деятелям в мастерской - на красном можно кататься. И скажи, что это бонус, меня, мол, совесть мучает за три недели бесплатного жилья.

Починка черного и красного послужили для Демидыча заменой – или как сказали бы психологи сублимацией - решения более сложной и не решаемой пока задачи. В маленькой мастерской напротив супермаркета Landmark Plaza покрытый паутиной, пылью и ржавчиной среди останков других мотоциклов томился забытый и неухоженный настоящий чоппер. Демидыч увидел чоппер и влюбился. У чоппера был муж, то бишь хозяин, который бросил его умирать и уехал в Суай, не оставив ни телефона, ни распоряжений, что с мотоциклом делать. Развод оформить не удавалось по причине того, что бумаги на мотоцикл владелец увез с собой.

Демидыч погладил чоппер по черному металлическому брюху и оценил неисправности. Неисправностей было много, но ради любви Демидыч был готов продлить визу и остаться в Тиморске еще на месяц.
- Нравится? – спросил он Дашку. – Будешь ездить?
В переводе это означало – нельзя такой мотоцикл оставлять дуракам. Я хочу его забрать и увезти в Москву.

Хозяин чоппера объявился в Дили через три недели. Встреча с ним окончилась плохо. Демидыч вернулся расстроенный и сказал, что хозяин больной и запросил за мотоцикл 1500 долларов при красной цене в 200. Чоппер был отдан хозяину работавшим в Тиморе голландцем, т.к. тому везти его в Голландию выходило в слишком большие деньги, а продать кому-то в Суае было нереально. Теперь хозяин решил, что настал счастливый день. Что и в его жизнь пришел сумасшедший беложопый мистер, который даст ему много бабла за просто так.

Счастье было близко, но не наступило. Демидыч дал хозяину шанс исправиться, сказав, что приедет в Суай через неделю и что у хозяина есть время подумать.
- И отдать мне мотоцикл даром, - вздохнул Демидыч. – Если такое чудо произойдет, я еще подумаю. Радиатор у него пробитый.
Иными словами, виноград оказался зеленым.

- Так. Ты мне лучше скажи, чего делать собираешься? – Демидыч в очередной раз потребовал отчета о Дашкиных планах.
На этот вопрос следовало отвечать коротко и правильно.
- Развивать дальше фотографические навыки.
- Как так?
Ответ оказался неверным.
- Я, значит, себе конкурента воспитываю. А рожать? А на мотоцикле?
Блин.
- Как только, так сразу. Ну в смысле родить.
Демидыч вздохнул. Главным в вопросе был мотоцикл – когда же Дашка освоит его так, чтобы ездить и не падать. В последнюю вылазку в город она умудрилась уронить его на перекрестке. После этого мотоцикл протянул метров триста и повторно заводиться отказался. Пришлось чинить его в оживленном месте, населенным туземцами, по возгласы «rusia механик» и еще какие непонятные, но вряд ли относящиеся к мотовождению. Когда через час мотоцикл завелся, Дашка уже настолько устала, что чуть не съехала в канализационный сток. До дома добрались уже затемно. После этой поездки Дашка делала все возможное, чтобы оттянуть следующую на неопределенный период. И не мотоцикл был виноват, а общее осточертелое настроение. Ее даже не мотивировали две белые девицы, уверенно рассекавшие по Дили на скутерах. Вопрос «а чем я хуже» был закрыт, едва появившись в голове. Необходим был перерыв.

Мотоцикл мотоциклом, а делать что-то было нужно. Душа требовала полета, а тело разминки. Пора было выбираться из Дили и осваивать остров. Или хотя бы найти себе новое жилье. East Timor Backpackers успел засветиться на форумах путешественников как идеальное место, настоящая сказка с чистыми душевыми и дружеской атмосферой. Только за последнее время отель Генри порядком поднадоел. А еще через какое-то время Генри заболел и был вынужден надолго уехать на родину. Разруха оказалась не за горами. Душевые покрылись плесенью, в комнатах постепенно прекратили убираться, новости CNN заменили на индонезийские сериалы, а музыка из динамиков орала с утра и до поздней ночи. Очень быстро Рита из менеджера превратилась в маленькую хозяйку большого дома. Она заняла самую большую и дорогую комнату с собственной кухней и санузлом и важно в ней жила, изредка выдавая талончики на посещение. Во дворе нескончаемо тусили Ритины многочисленные родственники, знакомые, знакомые знакомых и их дальние родственники и друзья. По когда-то тихому дворику бегали и орали дети. Взрослые орали на детей и периодически друг на друга. Все они в отеле жили как у себя дома, а приезжие белые гости были… Скажем, никуда от них было не деться. Тот факт, что гости за проживание платили деньги, с одной стороны, было хорошо. А с другой не до конца понятно, т.к. противоречило деревенскому представлению о гостеприимстве и взаимопомощи. Если к тебе в деревню приехали гости, то ты их будешь радушно кормить и поить без ожидания какой либо оплаты. Если в деревню заехал путешественник, ему помогут, накормят, напоят и спать за бесплатно уложат. И если еще кому нужно помочь, ты поможешь, т.к. в другой раз помогут тебе. В маленьком доме Риты по соседству с отелем на полном ее обеспечении, помимо ребенка, сестры с ребенком и мужа сестры, жили двое студентов из ее родного города. – Надо помогать, - сказала Рита. Деревенское гостеприимство, понятное дело, белых не касалось. По мнению большинства местных жителей, кредитная карта - золотой ключик от железного ящика с деньгами - наделял белого мистера почетной обязанностью платить за все, а лучше – за всех. А если у владельца ключика почему-то не оказывалось наличных, так это только потому, что он, ленивый хрен, не может до банкомата пройти пятьдесят метров.

На очередном этапе разрухи комнате Демидыча сломался кондиционер, а Рита насупилась и заявила, что никак не может решить проблему. Никак, никаким образом. Денег нет, мастеров нет, ничего нет. Главное, желания нет что-либо делать для клиентов, которые исправно снабжали Риту деньгами все шесть месяцев проживания. Ну или почти исправно, по первому же требованию.
- Я за электричество плачу 900 долларов в месяц, - сказала Рита. – У меня нет денег на новый кондиционер. Вот этот был новый, его Генри из Австралии привез полгода назад.
«Новый» кондиционер был произведен еще в прошлом веке, отслужил в неком дарвиновском офисе и вышел на пенсию путем продажи как секонд-хенд в хорошем состоянии. Сломался он оттого, что внутрь налили воды, когда стали мыть по настойчивой просьбе Демидыча. Фраза про электричество тоже не соответствовала действительности. Индусы из ресторана пожаловали промышленный вентилятор, от которого шума было больше, чем пользы. Но и он сломался через три дня.
- Рита, что мне делать? – спросил Демидыч, надеясь на заботливый подход и учтивое отношение.
- Я не знаю. Чего вы меня спрашиваете? Я здесь одна, Генри нет. И вообще я женщина, я не знаю, как нужно чинить кондиционеры. Если хочешь, ночуй в дормитории. Там сейчас нет никого. Или переезжай в апартаменты через дорогу. Там за 20 долларов отличный номер с телевизором.

Рита высказалась и отвернулась, чтобы не слышать продолжения. Когда тиморцам что-то не нравилось, они отворачивались, притворяясь, что это их не касается. Ты можешь продолжать говорить, собеседник будет смотреть в окно, притворяться ветошью и не отсвечивать.

Придуманное западными менеджерами понятие клиентоориентированного подхода начинаешь понимать только, когда сталкиваешься с его отсутствием. Гостиница для человека, а не человек для гостиницы – второе свойственно местам с тиморцами на руководящих должностях. Недостаточно обучить, как убирать комнаты или заполнять приходно-расходные документы. Важно привить установку, что гость отеля – человек, который платит деньги. Платит тебе зарплату. Насколько гостям будет хорошо и удобно, настолько отель будет процветать или наоборот загнется раньше времени.

- Рита, - сказала Дашка. – Мы ведь оба съедем. И не будет тебе гарантированных 450 долларов с каждого. Чем за электричество будешь платить? Не сезон сейчас, бэкпекерс-то пустой.

А-а-а! Ритин мозг, и так измученный жарким климатом и неустойчивой психикой, дал большую течь. Рита связалась с крупной мультинациональной корпорацией китайского розлива, добравшейся до Восточного Тимора.
- Я не продаю товары, - заявила Рита после прохождения первого тренинга. – Я помогаю людям. Вот моя компания. Вот мой президент.

Компания производила и продавала витамины и пищевые добавки по системе многоуровневого маркетинга. Каждому вновь присоединившемуся предстояло научиться втюхивать кальций по 50 долларов банка и спирулину, обещающую вылечить ото всех страшных болезней. К первой партии товара, обязательного для закупки, довеском прикрепляли неликвид – особо полезную зубную пасту на лечебных травах. После второго тренинга Рита выстроила персонал и многочисленных родственников в шеренгу во дворе отеля, провела мини-тренинг на тему «побольше поможешь, нехило заработаешь» и определила плановые показатели продаж. А тут балбесы эти со своим кондиционером. Идите на фиг, насчет следующей встречи договоритесь у секретаря.

Большое спасибо тебе, о, кондиционер, о, вы, непутевые работники, что его испортили, и о, незаботливая Рита. После пяти месяцев жизни в стране кошмаров, Дашке с Демидычем пришлось побороть тропикоз и найти себе новое жилье. Оказалось, что Дили бывает и другой. На тихой улочке в центре оказались два отеля, выбирай не хочу. Первый уютнее, второй дешевле. Третий критерий для выбора – близость ресторанов буфетного типа на индонезийский манер. Полный контейнер любимых куриных ног с гарниром из риса и овощей можно купить за 3.50-5 долларов и при этом не думать о готовке. А завтрак входит в стоимость номера.
- Куда я смотрела, - подумала Дашка. – Выходят те же деньги. Долой кухонное рабство. А то уже впору книгу писать. Дарья Свиридова «150 блюд из замороженной курицы».

Поселились сначала в том, что ближе к ресторанам. Если в бэкпекерсе старшей по комнате была мышь, в новом отеле за порядком присматривал краб. Краб жил в туалете, пробираясь в него по канализационной трубе из сливной речки за отелем. Вместе с клешнями краб был сантиметров семь в ширину, темной окраски и довольно шустрый. Он перемещался из номера в номер, создавая повод для знакомства постояльцев. Краб в туалете. Вы видели? Краб в туалете. И у вас тоже? Ну надо же. Так ведь это Дили. Здесь и не такое возможно.

Отель рекомендовал путешествующий эстонский фотограф. Демидыч познакомился с ним, когда Дашка уехала отдохнуть на Бали и попросила найти кого-то, чтобы передать ей путеводитель.

- Что написать на бумажке? – спросила Дашка. – Как я товарища узнаю в аэропорту.
- Напиши «Что главное для морского пехотинца?», - Демидыч был в хорошем настроении, а когда он был в хорошем настроении, его чувство юмора вырастало выше самой высокой тиморской горы Рамелау.

- Вот, блин, идиотская ситуация, - подумала Дашка, - стою как дура, уже все пассажиры вышли, а нужного все еще нет.
В пяти метрах курил мистер-твистерского вида мужчина, в белых шортах, белой вышитой индонезийской рубахе и с рюкзаком National Geographic.
- Не может фотограф так выглядеть. Турист какой-то.
Мужчина обошел толпу, подошел к Дашке, силясь прочитать, что на бумажке написано. Видна была часть надписи «что главное для». Другая часть надписи временно спряталась за металлической рейкой ограждения, на котором Дашка повисла от тоски и чтобы дать ногам отдохнуть.
Мужчина еще раз оглядел толпу, сел в такси и уехал.

- Алло, - Дашка не выдержала и решила наконец позвонить. Фотографу Дашкиного номера телефона Демидыч естественно не дал. А то вдруг чего ему в голову придет.
– Алло, здравствуйте, вы где? Я стою в аэропорту с бумажкой.
- Ой-ё-ёй, - ответил настоящий эстонский парень. – Я ттак и ддуммал, что этто были Ввы. Но нне смогг проччитать всю наддпись.

Дожили. Как будто в аэропорту города Денпасар Балийской Федерации могут стоять несколько идиоток с одинаковым началом надписи «что главное для» на русском языке. Пришлось ехать обратно в город.

- А ввы знаййете, что главвное для морсккогго пеххотиннца? – улыбаясь, спросил мистер-твистер.
Дашка догадывалась, но точно не знала.
- Спроситте у Ддемиддыча, - заржал пехотинец, отдал путеводитель и попрощался.
Ответ на вопрос стал девизом переезда.

Владела отелем пожилая индонезийская пара интеллигентного вида. Ни они сами, ни персонал в дела постояльцев не вмешивались, в дверь по утрам не стучали, назойливо правил поведения не диктовали и даже музыку не включали. Правда, в номерах не убирались, и белье постельное менять не торопились – наверное, считали это лишним. Клиент и так платит. Зачем напрягаться тем, что не нужно. Пришлось съехать.

Совладельцем второго отеля, как не смешно, был все тот же Генри. И цена при оплате за месяц оказалась очень и очень подходящая. Почему Дашка не спросила про цену раньше? Она приходила в этот отель в конце декабря и интересовалась насчет комнаты. За сутки 23 доллара, сказала девочка на ресепшн, утаив информацию, что за месяц всего 375. Не со зла утаила, а потому что установки сообщить весь ассортимент цен не было.

В отеле было тихо, белье меняли каждую неделю, туалеты драили неистово и предлагали два вида завтрака на выбор. Было даже чуть чище, чем нужно – прямо как в образцово-показательном пионерлагере «Бригантина», давно ставшим именем нарицательным. На стенах висели напоминающие не шуметь и не сорить плакаты, напротив входа круглосуточно дежурил охранник, в двенадцать ночи на территории выключали свет и объявляли отбой. Была ли это заслуга Генри или тиморского менеджера с крашеными волосами и устрашающего вида татухами, не важно. Важно, что отель предлагал возможность почти полностью отстраниться от типовых дилийских пейзажей и отдохнуть.

Для поддержания чистоты руководству отеля удалось обучить персонал выполнению жестких стандартов - такое-то помещение нужно вымыть в такое-то время таким-то моющим средством. Что с одной стороны большое достижение, а с другой – иногда персонал понимает обучение буквально и старательно выполняет как приказали, не допуская отсебятины и не взирая на обстоятельство. Прямо как в Египте в первые годы развития туризма. Балбес со шваброй мог постучать к тебе в номер в восемь часов утра и заявить, что пришел помыть пол. На тот факт, что ты еще спишь, обидится и будет волком на тебя смотреть до обеда.

Постепенно складывалось впечатление, что мышление местных максимально конкретно. И максимально ограничено во времени. Вчера было конкретно это, сегодня было конкретно то, завтра будет, ну почти конкретно, то, что я думаю. Протянуть мысль по горизонтали в прошлое и будущее не получается. Выйти из конкретной ситуации и помыслить абстрактно тоже сложно. Делать два дела в одно и то же время – а разве такое бывает? Иллюстративный материал для антропологических книг про первобытную культуру и древнего человека.

Какое мышление, таков и уклад. Хорошо ли это – его менять? Живет человек, у него логическая картина мира, все элементы связаны – пусть даже псевдологикой по западным представлениям. Приезжают в такой мир миссионеры или еще какие борцы за идею и начинают суетиться. Привносить в него чуждые элементы, создавая таким образом хаос с головах и сумятицу в ежедневной мироорганизации. Возьмите пятилетнего ребенка и заставьте его ходить в школу, сразу в пятый класс, на общих основаниях с общими требованиями и мерами оценки. Нет сомнения, что он не только не справится со школьной программой, он будет постоянно чувствовать себя неудачником, придумает n-ное количество способов оправдания и защиты, возненавидит родителей и вероятно плохо кончит. Прямая дорога ему в криминальную среду или на низкоквалифицированные работы.

Ситуацию усугубляет статистика. 75% населения Восточного Тимора младше 15 лет, из них 50% совсем еще дети. Через пять лет вырастут подростки, а еще через десять детки. Из сфер занятости в Дили – туристический и гостиничный бизнес, рестораны, торговля, транспорт, мелкие мастерские по починке ломающегося и государственная служба. Все «блатные» места в госструктурах с зарплатой в сто долларов и выше давно заняты. На должности обслуживающего персонала берут хорошо проверенных, чтобы не воровали, не ленились, плохо не пахли и клиентам не хамили. Лучше женщин, и лучше среднего возраста. Молодежи мужского пола прямая дорога торговать водой и сигаретами с лотков или в таксисты по одному доллару за поездку. Самые толковые работают автомеханиками. Девушки, если повезет, смогут устроиться продавщицей в магазин – выкладывать товар на полки или, при условии владения базовым английским языком и наличия связей, секретарем на ресепшн в гостиницу. Это что касается Дили. И с учетом того, что все эти структуры обслуживают ооновский и прочий иностранный контингент. Не станет контингента, работать будет не на кого – для богатых туристов Тимор место непривлекательное, приезжают лишь бэкпекеры, у которых каждые пять долларов на счету.

- Слышь, Демидыч, - спросила Дашка. – Если бы ты был обычным тиморским подростком что бы ты сделал, чтобы улучшить ситуацию? В смысле свою собственную ситуацию, а не тяжелое наследие колониального режима.
После переезда в новый отель Демидыч большую часть времени пребывал в добром расположении и всегда был рад поболтать.
- Я бы лежал под пальмой и ждал своего белого мистера! Как большинство и делает. А чтобы что-то изменить, надо иметь хоть какое-то представление, что бывает по-другому. А чего они видели кроме своего острова.
Демидыч с удовольствием обглодал куриную ногу и метко швырнул кость в коробку для мусора.
- О, попал! Э-э-э? О чем это ты? Ах да. Чем отличается наш ребенок от их ребенка. Он не умнее и не пронырливее. Но его с детства обучили, как обеспечить безопасность собственной жизни. На бытовом уровне. Он хорошо знает, что руки надо мыть не потому, что бабка голову откусит. А потому, что бактерии есть недружелюбные. А здесь? Какое улучшить ситуацию. Они не знают, что такое гигиена. Начать бы с малого.
- Можно стать гениальным собирателем бутылок в Джакарте. А можно составить конкуренцию местным бизнесам, завезти из Индонезии кур нормальным. И стать королем яиц. Во. Именно это я бы и сделал.
В свое время завезенные куры оказались не яйценоской породы. Несли яйца размером чуть больше перепелиных. Коммерчески целесообразные, привычные нам яйца приходилось завозить из Индонезии.
- Но они не хотят. И мозг у них не настроен на активность.
Русские полицейские при ООН жаловались, что единственная активность местных полицейских сводилась к своевременному приему пищи во время обеда. Впрочем, один раз активность им дали возможность проявить. Провели эксперимент, передав в одном из районов всю полноту власти местным полицейским. На вторые сутки начался передел территории, мелкие банды передрались и даже постреляли друг в друга, на третьи сутки приехали полицейские и заявили, что наделали вы дел, давайте теперь нам платите, чтобы мы наделанное спрятали. Пришлось эксперимент прекратить раньше срока.

- Даже из Африки сраной люди выбираются. Никто тебе не мешает выучиться и стать отличным автомехаником. Переехать сначала в столицу, потом в другую африканскую страну получше, а потом иммигрировать. Вон в Австралии какой спрос на автомехаников. Можно, конечно, возразить, что их все считают черножопыми придурками. Что не способствует улучшению, как это там его, жизненной ситуации. Только в черножопых держат не за цвет кожи. А за нежелание строить свою жизненную ситуацию самостоятельно. Кому они нужны со своим нытьем.
Дашка вспомнила брата с сестрой из лагеря для беженцев. Сестра абы как работала в магазине, по-английски двух слов связать не могла, но попыталась разыграть с Дашкой ситуацию необходимости помощи бедной тиморской девушке. Брат, не сильно ее старше, сам оплачивал курсы английского, довольно сносно на нем изъяснялся, работу имел получше, гордился, что обеспечивает себя сам, а над сестрой даже в присутствии Дашки смеялся. Она ничего не хочет, - сказал брат. – И ничего не делает.
- Сейчас они в независимость наиграются и может поймут, что на гуманитарной помощи далеко не уедешь. Да и у западных налогоплательщиков возникнет вопрос: доколе? Они, конечно, будут раз в два года воду мутить, чтобы интерес к их стране не пропадал. Но вопрос, как долго этого хватит.
Год назад замутили очень большой интерес. Средь бела дня оппозиция стреляла в президента. Лидер оппозиции был убит, президент получил серьезное ранение в живот. Куда уж мутнее. В этом году планировались выборы в сельскую администрацию. Наверное, постреляют, - делая круглые глаза, шептали заинтересованные в поддержании атмосферы беспорядка личности.

- А насколько реально производство в Тиморе наладить?
- Ага. А что они производить будут?
Точно не станки с программным управлением. Земля под производство может и есть. Только кто работать будет.

- А чего они тогда злятся и ненавидят? Не купишь чего у них, откажешься платить два доллара вместо обычного одного, так тебе чуть было не камень в спину.
- Злятся и ненавидят неудачники. И не только в Восточном Тиморе. Возьми любую страну качестве примера. Ничего нового.

Основной лозунг недовольных и ненавидящих - «Тимор для тиморцев». Мы столько пережили, нас стольких поубивали, почему мы не можем себе позволить жить в гостиницах, обедать в ресторанах, носить отглаженные белые рубашки и ездить на дорогих белых машинах. Почему я, коренной независимый тиморец, должен жить в лачуге и с завистью околачиваться около «мест только для очередных белых», чтобы перепродать пару не мной сделанных деревянных скульптур и немного заработать. Почему я не могу получить то, чему завидую, и неважно, что я не желаю прикладывать для получения желаемого никаких усилий. Я же тиморец, житель многострадальной страны. Ну и что, что я не понимаю толком, что такое независимость. Главное, я готов бороться, потому что больше все равно ничего не умею. Хотя нет. Вот я вам сейчас как продам бутылку воды не за пятьдесят центов, а за доллар. Будете знать, как в нашу страну соваться.

Плюс жарко, плюс нехватка ресурсов, плюс отсутствие перспектив. Отсюда ненависть, чтобы не говорили восторженные брошюры о волонтерской работе и гуманитарной помощи. Всегда есть два полюса. Первый - ой-ой, помогите, второй - эй-эй, да мы вас не звали, чего приперлись. Причем на поверхность всегда вылезает полюс, отрицательно заряженный, создавая не самое лестное мнение о стране и ее жителях. Первое, с чем вы столкнетесь, будет подросток, обзывающий вас шлюхой в ответ на отказ купить телефонную карту. Затем вы освоите всю прелесть недружелюбных взглядов в спину, решив в одиночку прогуляться по набережной. И для полноты картины окажетесь в ситуации, когда десяток совсем мелких детей в унисон кричат вам «малай, малай», их родители открыто над вами смеются, поощряя детей кричать еще громче, старший сын пялится вам на грудь и рвет гитарные струны серенадой, собака гавкает, вы отвлекаетесь, наступаете вьетнамкой в говно и проклинаете тот день, когда... Ничего страшного. Пройдитесь вечером в рабочем и сильно пьющем районе вашего города. Получите то же, да еще и поймете, что так развеселило взрослых, благо язык знаете. Пройдетесь, плюнете на мерзавцев и забудете уже по пути домой.

Везде есть хорошие люди. И есть люди, которым нужна помощь. Но будьте уверены, те, кто о помощи просит и утягивает на себя ваше внимание, чаще всего в них не нуждается, а рассматривает вас как отличную возможность поживиться. Надо пожить в стране хотя бы месяц, чтобы в вашей жизни появились «нормальные» знакомства и интересные люди, просто они тихо занимаются своим делом, к другим не лезут и на поверхности не плавают. Смените установку «замечать нехорошее» на «выискивать интересное». Сразу мир изменится. Изменится обязательно, иначе и быть не может.

Касается ли это Дили или еще какого большого города – рано или поздно приходится признать, что везде все одинаково. Все большие города похожи друг на друга. Везде есть назойливые таксисты, продажные полицейские, неквалифицированные врачи, тупые зеваки и хитроумные жулики. Ошибкой будет настроить сознание так, чтобы представлять новый город чем-то необыкновенным, не вписывающимся в вашу картину мира и требующим дополнительного изучения. Никакого изучения не нужно, составьте список поправок и живите так как жили раньше. Представьте, что вы дома, только климат вдруг изменился и внешность у окружающих людей. Точно также нужно смотреть по сторонам, переходя дорогу, не зевать и не забывать про кошелек в общественных местах, мыть руки перед едой и обходить за версту скандалистов. Дополнительно не обращать внимание на хелломистеров, не покупать дряни на рынке, принять как факт, что интернет стоит шесть долларов, а комнату – совсем как дома – придется убирать самостоятельно. Как только вы вернете ощущение, что все как дома, вы почувствуете в себе обычные силы и уверенность в себе. А в таком состоянии не то что сам черт не страшен, черта просто не существует.

 

Comments

[creedence67.livejournal.com]

Очень мне напоминает Анголу в 1997 году

[tasmania-gal.livejournal.com]

Не была :). Вы в Тимор едете?

Везде есть хорошие люди.

[cbao007.livejournal.com]

Эт точно. И Гвинею напоминает. Там только люди в городе злые, а в сельской местности нормальные, добрые, и на белого смотрят не как на ходячий кошелёк. Во всяком случае, так у меня было.
Спасибо за посты. Оч интересно читать.

Re: Везде есть хорошие люди.

[tasmania-gal.livejournal.com]

В Тиморе то же самое. В городе полно проходимцев и злыдней, которые считают, что ты им всем обязан только потому что они ничего делать не хотят и страдают по этому поводу. А в деревнях глаза добрые и всегда помогут.

Пожалуйста :). Я рада, что Вам нравится. Еще две главы остались.