Дашка и Д – 2 глава - Чужие похороны

[tasmania_gal]

2 глава – 2 часть

Второй день церемонии похорон был основным. Больше всего людей, больше всего принесенных в жертву буйволов. Никто, правда, не скорбил и не печалился, все внимание было на соответствие процедуре, в которой у каждого человека или у каждой группы была своя роль. В ла’киане на верхнем этаже близкие родственники сидели у гроба. Внизу ведущий церемонии отдавал команды. Приехавшие только что гости ждали у входа в деревню. Другие сидели во временно построенных домах и пили кофе. Мужчины перегоняли с места на место буйволов. Парни переносили привязанных к бамбуковым шестам свиней. Женщины готовили еду на кухне. Другие готовились к встрече гостей.

- Мы немножко рано, - сказал Джонни. – Надо подождать минут тридцать. Скоро все начнется. О, похоже, начинается. Пошли, разместимся на той стороне. Будет лучше видно

На пространство между домами, отведенное под проведение церемонии, привели буйвола. Рядом встал худой, но крепкий и жилистый молодой парень в белоснежной футболке и черном саронге через плечо, очень красивый, с широким смуглым лицом, длинными черными волосами, спокойный и невозмутимый. Парень одной рукой взялся за кольцо в ноздрях у буйвола. Другой достал мачете. Буйвол посмотрел на Дашку круглым глазом и дернулся.
- Не бойся, - подумала Дашка. Она стояла в первом ряду толпы, кольцом окружившей буйвола и парня, держа в руках фотоаппарат и не зная, как отреагирует на то, что должно произойти.
Чок! Парень провел мачете по горлу буйвола, из раны хлынула кровь, буйвол рухнул на колени, мотнул головой и упал на бок. Дашка включилась в ситуацию сразу, успела снять все полностью, не думая о происходящем. Выбирала лучшее место и нажимала на кнопку. Буйвол дернулся, задрав голову. Капли крови полетели в разные стороны.

- Да он уже мертвый, - засмеялся Джонни. – Это нервы сокращаются. Сейчас гости будут приходить, а буйвола разделают и обед из него приготовят. Раньше туши хоронили вместе с покойным, т.к. считалось, что животные переходят вместе с ним в загробное царство. Но постепенно стали считать, что переходят только души животных, поэтому мясо используют по назначению. В жертвоприношении есть и прагматический момент. Иначе всех не накормишь, во-первых. Во-вторых, мясо на третий день раздадут все кто помогал, т.к. помогали они бесплатно. Мы сходим позже, посмотрим, как еду готовят.

День посещений объявили открытым. Гости появлялись группами, их встречал to ma’doloanni – менеджер-распорядитель, одетый в отличие от всех в красно-желтые полосатые штаны и рубаху и белую шаль, с копьем в одной руке и щитом в другой. Он прыгал с ноги на ногу и выкрикивал что-то похожее на «йо-хо-хо» - благодарил гостей за то, что пришли отдать дань умершему. Гости в черных шалях – в колонне по двое или друг за другом, сначала самые старшие, потом остальные - следовали за ним в langtang pa’pangnganan – дом для приема, рассаживались там и ждали угощения. В дверях лангтанга па’пангнганана их встречали внучки покойного в традиционной для похорон одежде из оранжевого, желтого и белого бисера.

Угощение – скорее подношение – состояло из двух частей. Сначала члены семьи покойного и волонтеры-помощники раздали сигареты и бетель, причем важно, подчеркнул Джонни, чтобы сигареты и бетель из золотой чаши получили самые старшие из гостей в группе.
- Представляете, какая ответственность, - сказал он. – Поди разберись, кто у них старший. А ошибаться нельзя, обидятся.

Затем женщины-помощницы принесли воду в стаканах, украшенных бисером, чтобы прополоскать рот после бетеля (тоже для самых старших), а также печенье, чай, кофе. Параллельно мужчины-танцоры pa’badong в одинаковых черных футболках с надписью на спине «соболезнуем семье покойного» танцевали традиционный танец ma’badong. Взявшись за руки, переступали в такт с ноги на ногу, нараспев в унисон повторяя биографию умершего. Танцевать могли и мужчины, и женщины, но на этих похоронах танцевали мужчины - гостей было много и все женщины работали на кухне.

И так целый день. Одна группа гостей, вторая, третья. Последними в langtang pa’pangnganan вошли женщины, которые работали на кухне, а бетель и еду им принесли мужчины, переодевшись в женскую одежду. Пошутили так. А другие гости посмеялись. Последний танец танцевали члены семьи покойного, так они выражали печаль, что в последний раз вместе, что через несколько дней они его больше не увидят. Семья, танцуя, надеялась, что в раю покойный станет полубогом и вернется, чтобы помогать им в ежедневных делах.

- Ладно, - сказал Джонни, который уже переговорил со всеми и заскучал. – Пока все одно и то же будет. Пошли лучше посмотрим как еду готовят.
- А можно? – спросила Дашка.
- Конечно. Я же сказал, что меня здесь хорошо знают. Я и гидом-то работаю только ради денег. А так я глава соседней деревни. Мне завтра, кстати, нужно будет отлучиться на полчасика, приедут из районной администрации. Пока не знаю, во сколько. Они люди важные, не опаздывают, а задерживаются обычно.

За холмом горели два костра и суетились мужчины. На зеленой полянке готовили мясную составляющую обеда. Резали мелко мясо, набивали им стволы бамбука, затыкали отверстия банановыми листьями и укладывали в ряд над огнем.
- Называется pa’piong, - заметил Джонни, здороваясь со многими мужчинами за руку. – Очень вкусно. И говядина, и свинина. Свиней тоже приносят в жертву, но не публично. Прямо здесь, один удар в сердце длинным кинжалом и готово. Все очень быстро.
Свиньи, привязанные к бамбуковым шестам, лежали здесь же, вповалку, одна на другой. Одна высвободилась, но не убегала, отошла от визжащей кучи в тень, там паслась и похрюкивала.
- Скоро обедать пойдем, - сказал Джонни. - Я уже договорился. Сядем в одном из домов, рядом с родственниками.

В доме были постелены циновки, пришлось снять обувь и сесть по-турецки. К мясу подавали тушеные овощи, фасоль, рис, а к чаю печенье. Гости ели руками, накладывая еду в плетеные корзиночки с плотной бумагой вместо обычных тарелок. Есть руками Дашке уже приходилось. Как это там говорил знакомый индус? Лучше я буду есть своей чистой рукой, чем вашей грязной ложкой. Она вытерла руки бактерицидной салфеткой и положила себя овощей, фасоли и риса. Сидевшая напротив старушка махнула в сторону кастрюли с мясом, мол, бери, не стесняйся.
- Джонни, переведи, что я мяса не ем. Хотя уверена, что оно очень вкусное.
Джонни что-то сказал. Старушка посмотрела на Дашку и пододвинула к ней миску с овощами. Ешь больше, сказали же тебе, не стесняйся. Как почетным гостям Дашке и немцу предложили пиво. Дашка отказалась, а Джонни с немцем выпили, Джонни подобрел, посмотрел вокруг кошачьими глазами и дал понять, что у гида обеденный перерыв, надо проявить уважение.

Поев, Дашка почувствовала, что устала. В воздухе стоял плотный запах крови. Смешиваясь с запахом жареного мяса и экскрементов животных, он создавал тягучую массу, дышать которой было тяжело, она давила изнутри при каждом вдохе и не до конца испарялась при выдохе. Наверное, так же пахло в пещерах древних людей после охоты. И еще хуже около жертвенного костра каннибалов с Папуа, про которых француз из галереи примитивного искусства рассказывал, что хотя каннибализм и строжайше запрещен государством, прецеденты случаются. Тех, кто человечину пробовал, в деревнях навалом. И не только среди старшего поколения.

- Пошли, прогуляемся? – предложила Дашка немцу.
- Прогуляемся? Куда? Только прогуляемся и все? А зачем?
Немец почему-то на любое Дашкино предложение реагировал подобным образом.
- На свежий воздух! Передохнуть! А, сиди, я пойду одна.
- Эй, только далеко не уходи? – встрепенулся Джонни. – Ты куда собралась?
- До края деревни и обратно. На свежий воздух. Вернусь минут через десять, вы здесь будете?
- Без тебя не уедем. Еще буйволиные бои намечаются. Можно остаться и посмотреть.

На буйволиных боях, традиционно проводимых на второй день похорон, двух животных стравливали друг с другом для драки. Смотрели, кто кого забодает. Были еще буйволиные бега, но это на Бали. Тоже традиционные, но не для похорон, а для празднования удачного урожая, каждый год, в августе-сентябре. Буйволам на бегах тоже доставалось от неумелых наездников, которые хлестали их что было мочи дубинкой с шипами, хотя выигрывал не тот, кто придет к финишу первым, а тот, кто сделает это красиво.

- Джонни, а может ну их, бои эти? Ты как? – Дашка спросила у немца.
- Да, да, я тоже устал. Но я хочу завтра приехать, я не успел снять, как буйвола приносят в жертву.
Не надо было прятаться за спины и пытаться снять вслепую на мыльницу. Даже туристические старушки из Австралии не боялись. На второй день бояться стали за них – старушки, чьими бы потомками они ни были, каторжников, надзирателей или героев золотой лихорадки, отважно лезли на передовую с зеркалками новейшей модели, шлепали буйвола в упор, не отпрыгивая, когда он падал, смотрели на экран, потом друг на друга, делали круглые глаза и одобрительно причмокивали.

На третий день – день жертвоприношения буйволов и день посещения похорон христианским священником – начала пришлось подождать долго. Священник, как и положено официальному лицу, запаздывал.
- Джонни, - спросила Дашка. – Вы что, все христиане? Я столько церквей видела в Рантепао.
- Я христианин, - сказал Джонни очень серьезно. – У нас есть и католики, и протестанты, и адвентисты. Приедет протестантский священник, говорят, он женщина. А вот и она.

Рядом с ведущим, на трибуне, украшенной белым крестом, появилась женщина в просторной одежде. Пока проверяла микрофон, присутствующим - не мусульманам раздали листки бумаги с текстом церковного гимна. Священница хорошо поставленным голосом прочитала молитву, объяснила, какой хороший человек был покойный, и предложила спеть гимн хором. Многие пели во весь голос, остальные проговаривали слова шепотом. Джонни добавил, что молилась она не только за покойного, но и за тех, кому на четвертый день похорон придется покойного хоронить. Чтобы они стали сильными и смогли донести гроб внутри небольшого размера традиционного дома общим весом около полутоны до места захоронения.

Женщина собрала деньги на содержание церкви и уехала. Можно было возвращаться к традиционной религии.

На место жертвоприношения привели десять буйволов. Красавцев, с холеной лоснящейся шкурой без единого изъяна. Ведущий зачитывал список, от кого из гостей поступил какой буйвол. До жертвоприношения, утром третьего дня семья собиралась и решала, что делать с дарами. Скольких буйволов и каких принесут в жертву, скольких продадут, чтобы покрыть расходы на похороны, скольких оставят. Для справки стоимость одной свиньи от 100 до 400 долларов, стоимость буйвола от 1000 и выше, буйволы редкой породы могут равняться в цене хорошей легковушке.

Один за другим буйволов привязывали к колу, вбитому в землю. Один за другим к ним подходили мужчины с мачете, чтобы ловким – или не ловким – ударом отправить буйволиную душу вслед за душой почившего полицейского. Буйволы падали на колени, потом на бок, в последних конвульсиях задирая голову и обильно орошая площадь густой кровью темно-красного цвета – одного из основных цветов тораджей. Красный – цвет крови, цвет жизни. Черный – цвет смерти. Белый – цвет чистоты и добродетели. Желтый – цвет славы господней.
- Джонни, - Дашка задала важный вопрос. – А как вы совмещаете? Не убий и все такое?
- Протестантская церковь не запрещает жертвоприношения, - сказал Джонни. - Главное, чтобы это не было финансово сложно для семьи. Иначе, кто в эту церковь ходить будет. Мы традиции чтим. Культура умрет, да и туристов не будет. Есть у нас церковь Pentakosta, она учит не делать жертвоприношения, но популярностью эта церковь не пользуется. Все ее прихожане нищие.

- Завтра гроб будут переносить в house grave, - заканчивал Джонни рассказ. - На нашем языке называется banua tangmerambu – «дом без дыма». Занятно будет. Во время переноса тела родственники толкают друг друга, чтобы показать, кто сильнее, кто больше любит покойника. Они как бы спорят, где его похоронить, в house grave семьи мужа или жены, хотя все давно уже решено.
- И все?
- Ну как все. Будут приносить еду, подарки на могилу. Представляете, могут даже во сне увидеть, что покойный что-то просит, так не успокоятся, пока это ему не передадут. В середине августа, после сбора урожая – чтобы его не испортить – можно получить разрешение у tomina - жреца традиционной религии, открыть гроб, переодеть покойного в новую одежду и принести ему требуемое. Тело-то в формалине до двадцати лет храниться может. Чтобы это сделать, нужно принести в жертву еще буйвола или две-три свиньи.
- У нас, кстати, есть и рай, и ад. В ад гарантированно попадают нечестные люди, воры, те, кто крадет тау-тау. А по христианской религии можно извиниться и попасть в рай. Раньше строже было.

Про это «строже» Дашка уже слышала в деревне Боти в Западном Тиморе и в деревне Вого на острове Флорес. В Вого, одной из деревень народа ngada, религия которого представляет собой смесь анимизма и католичества, гуляли свадьбу и охотно рассказывали про житье-бытье.
- Раньше до свадьбы мужчина и женщина не могли жить вместе или вступать в сексуальные отношения, - со вздохом сказала девушка, ответственная в Вого за прием иностранных гостей. - Теперь такое возможно. И дети до брака рождаются. В деревне считают, что это происходит под влиянием католичества, старые правила не соблюдаются, это неправильно.

Венчали молодых в католической церкви, но процедура организации брака в Вого сохранялась со старых времен. Шестого января, во время праздника Rebha, традиционного нового года, мужчина мог придти в дом женщины, чтобы начать переговоры о женитьбе. Если согласие получено, через год, в тот же день, он приносил выкуп – двух буйволов - если хотел, чтобы жена жила в его доме. И назначалась дата свадьбы. Если за год мужчина передумает, нужно было заплатить штраф – две лошади и 52 тысячи рупий денег. Почему именно такая сумма, никто не знал, так было установлено предками.

Разводиться нельзя, это и католичество поддерживало. Но зачастую у мужчин были дети на стороне. Если такое случалось, он должен заплатить семье матери детей также две лошади и 52 тысячи рупий. Женщины пошутили, что если он хочет жить с другой женщиной, первую жену можно грохнуть, но никому это в голову пока не приходило. У женщины не может быть детей от нескольких мужчин, все в один голос сказали, что это очень плохо.

Одной из немногих традиционных деревень, куда христианство не добралось, была деревня Боти в Западном Тиморе, центр королевства, состоящего из нескольких деревень. Сменивший своего отца на престоле молодой король (раджа) Бену - приверженец традиций анимистической религии, согласно которой есть Uis Neno, Бог Неба, благословляющий нас, Uis Pah, Бог Земли, заботящийся о нас, и Uis Tuaf – тот, кто следит за порядком в королевстве. Религия переплеталась с созданной многими поколениями культурой жизни, направленной на самообеспечение, без ожидания помощи со стороны.

В отличие от других деревень королевства, где исповедовали протестантство, в Боти не было проблем с питанием. Женщины и дети выглядели здоровыми. Самотканая одежда, обязательная для каждого жителя деревни, была чистой и новой. Территория деревни была тщательно убрана. Король сказал, что работать, в частности работать на полях и обеспечивать себя едой, это часть культуры. Это важно. С другой стороны, когда дети начинают ходить в школу, они культуру утрачивают. Поэтому не все дети учатся.

Браки заключались следующим образом – если молодой человек и девушка нравились друг другу, они спрашивали разрешения у короля и получали разрешение на «испытательный срок». Через три года они должны будут провести церемониальный обед для жителей деревни, и у них должно быть достаточно ресурсов, чтобы накормить всех. Так они доказывают, что способны обеспечить себя сами. Если получилось, их официально считают мужем и женой. Король сказал, что у всех всегда получается.

- У нас тоже есть счастливые, радостные церемонии. Называются rambutuka, «восходящий дым». Свадьба там, новый дом когда постоят. Буйволов в жертву не приносим, только куриц. Чтобы каждый мог себе позволить. Белая курица – самое ценное подношение.
Джонни расправил черный саронг, наброшенный на плечи как перевязь, вытащив из-под него средней длины волосы. Спереди волосы были подстрижены и уложены назад на манер львиной гривы.
- Знаете, зачем я волосы отрастил? Чтобы меня лучше запоминали. Кто такой Джонни? А тот, с длинными волосами.

Гиды с длинными волосами. Гиды с короткими волосами. Кудрявые гиды. Лысые гиды. Они будут преследовать вас настойчиво все время вашего путешествия. Гиды-хелперы будут брать вас измором у дверей в гостиничный номер, обещая райские сады и ангельскую помощь задешево. Самые настойчивые будут тыкать ваш нос в стопку рекомендательных писем, а самые наглые воспользуются вам для решения собственных проблем. Джонни, несмотря на нарциссизм, оказался гидом почти идеальным. Способным разъяснить непонятное на понятном языке и ответственно подойти к вопросам времени и пространства.

Помимо гидов, не последнюю роль в формировании впечатления о стране играли уличные торговцы, продавцы в магазинах, сотрудники билетных касс, персонал гостиниц. Кроме них дети, зеваки, водители проезжающего мимо транспорта и бесконечные хелло-мистеры, обозначающие себя и пытающиеся за короткий момент общения получить от тебя хоть что-то. Ответного внимания, денег, зрелищ, развлечений, настроения. Мнение о них ореолом переносилось на остальных жителей. Улыбнулись и поддержали – считаешь, что люди приветливые и всегда готовы придти на помощь. Обманули или нахамили – вокруг невоспитанные уроды, так и норовят на тебе нажиться. Несмотря на огромное количество дружелюбных улыбок, идущих приятным фоном твоего удачного дня, мелкий обман и жульничество – продать дороже, недодать сдачу, не сообщить полную информацию – довольно быстро формируют у тебя привычку к любой непонятной ситуации относиться как к ситуации возможного надувательства. Даже если человек искренне пытается сделать как лучше, ты, не поняв, в чем дело, решаешь, что делать он будет как всегда, себе в плюс, тебе в минус. И относишься к нему соответствующе.

Другой значительный минус – информационный голод и непонимание местных, что у некоторых иностранцев, жителей больших городов, излишнее пристальное внимание и несоблюдение дистанции может вызывать резко негативную реакцию вплоть до агрессии. Ты чего на меня смотришь? Отойди? Я сказал, отойди от меня. И от мотоцикла моего отойди. Вон пальма, на нее и любуйся. В торговом центре Матарама, центрального города острова Ломбок, во второй половине дня, когда рабочий день закончен, у балюстрады второго и третьего этажей публика занимает места в бесплатном театре. Некоторые устраиваются удобно, свесив ноги вниз и балуя себя мороженым из макдональдса. На сцене внизу покупатели с тележками продуктов, экраны больших телевизоров, выносная торговля обувью и косметикой, демонстрация работы спортивных тренажеров, красивые мусульманские девушки и, конечно, редкий вечер обходится без двух-трех забредших в торговый центр иностранцев. Иностранец для публики и международная газета, и кабельное телевидение.

Через какое-то время вы начинаете чувствовать разницу между теми, кому вы действительно интересны, и теми, для кого вы средство утоления информационного и энергетического голода. Первые всегда что-то дают взамен. Даже если все, что они могут дать, это улыбка и доброе слово. Вторые тебя пожирают без соли и соевого соуса. Они разглядывают тебя в упор, их не волнует, что ты устал, не в духе, погружен в собственные мысли, раздражен и не хочешь никого видеть. Твое состояние они определят точно, и чем слабее ты, тем больше хищников соберется вокруг. От мала до велика. Смотрите, смотрите, bole-bole, иностранец, смотри скорее, жарко ему, лицо красное, смотри, у него волосы длинные и рубаха на животе хитро завязана, смотри, ботинки какие, а мотоцикл какой, посмотри, огромный, а ну дай-ка я попробую залезть, высокий черт, чуть не упал, ой, смотри, мистер обратно идет. Хэлло, мистер!.. Я сказал, отойди от мотоцикла…

Сами они чувствуют тонко. Если не срабатывает ни когда голос повышаешь, ни когда просишь по-хорошему, против самого надоедливого есть эффективная мера. Смотришь на него в упор с серьезным выражением лица. Разглядываешь, не отводя взгляда, бесцеремонно, но безоценочно. То есть не любуешься и с дерьмом не смешиваешь. Чаще всего такого взгляда хватает. Если субъект попадается упорствующий, с таким же серьезным выражением лица мысленно вкручиваешь ему шурупчик куда-нибудь. Через десять-пятнадцать секунд он контакт гарантированно прервет и отвернется.

Характер внимания к тебе зависит не только от человека. Дополнительно он определяется особенностями отношения к иностранцам жителей конкретного острова, населенного пункта, дома, семьи, а также особенностями социальной ситуации, в которую ты вовлечен и твоего собственного поведения в ней. Если ты знаешь, чего хочешь, знаешь свою цель, какой простой бы она не была, и спокойно делаешь свое дело – идешь, договариваешься, выясняешь, покупаешь, фотографируешь – отношение к тебе быстро сменится от любопытства к ровному, на равных и даже к уважительному и помогающему, если ты в помощи нуждаешься.

- Вы приезжайте в сентябре, - перебил Дашкины мысли Джонни. - Урожай как соберут, можно будет к лекарям съездить, они как раз в это время практиковать начинают. Представляете, старые уже мужчины, а как заведутся, могут сальто в воздухе сделать. Или кончик языка себе отхватить. Чтобы кровью болезнь снять. Язык отрастет потом, как хвост у ящерицы. Вот к ним в черной одежде ехать нельзя. Они если кого в черном увидят, либо сами уйдут, либо подойдут к нему, ткнут пальцем в грудь и попросят удалиться немедленно. Цвет смерти потому что. Но лечат здорово. Все болезни неясного происхождения.

Предложение заманчивое, но Дашку ждал остров Бали. Даже не ждал, а звал, как будто что-то важное должно было случиться.
- Джонни, - сказала она, - запиши мой телефон, позвони, когда можно будет приезжать. Глядишь, я и выберусь. Спасибо за терпение и за информацию, надеюсь, я тебя не сильно вопросами измучила. Ты где английский так хорошо выучил?
- На курсы ходил, - довольно улыбнулся Джонни. – Я всегда стараюсь делать свою работу хорошо. Не то что другие гиды. Им бы лишь увильнуть, и культуру своего народа не знают. Так от нашей культуры скоро ничего не останется. Я всегда стараюсь сделать чуть больше, чем обещал. Лучше недообещать, но перевыполнить.