tasmania_gal (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
tasmania_gal) wrote2009-04-11 02:01 pm
tasmania_gal) wrote2009-04-11 02:01 pm
Entry tags:
Австралийские хроники - 1 глава
Wally Weeks Tidal Pool
Уже с полчаса Дашка стояла, уперевшись взглядом в красно-белую табличку. «Wally Weeks Tidal Pool». Нырять нельзя. С собаками нельзя. Бычки и пустые бутылки, плиз, относите в корзину по соседству.
Wally Weeks Tidal Pool, небольшая лужица с океанской водой, была заботливо окружена металлическим заборчиком и для удобства оборудована лестницей с металлическими поручнем. Предполагалось, что в лужице будут плескаться те, кто не отважится залезть в ледяную воду сиднейского пляжа Bondi Beach. Туристы-не-серфингисты. Китайские переселенцы, индийские компьютерщики и веселые русские таксисты из Жмеринки, уже лет двадцать как облюбовавшие этот район и плевавшие на правильное произношение слова Bondi – Бондай. Бонди бич и все тут.
Дашку занесла на Бонди бич вовсе не судьба-злодейка и не роковая страсть к голым торсам австралийских серфингистов, ледяной воды не боявшихся. Занесло на Бонди Бич вовсе не Дашку, а ее нынешнего мужа, точнее, псевдомужа, т.к. штампа в паспорте у Дашки пока не было. Талантливый псевдомуж, он же Демидыч, мотался по свету и снимал серию документальных фильмов. Дашка фильмов не снимала, но дома ей не сиделось. Три года назад Монголия, два года назад Китай, год назад Мексика, а вот теперь Австралия. Не рай, конечно, но, по крайней мере, без малярийных комаров, приставучих местных жителей и тропических ливней.
Дашкин взгляд опять сфокусировался на красно-белой табличке. Да, знаю, знаю, сказала она себе. Стою вот. Черт знает где. Черт знает зачем. Времени половина одиннадцатого, темно, ветрено и народу кроме меня на пляже полтора человека и одна маленькая собака. Вот стою тут и думаю, понимаешь…
Полтора человека и одна маленькая собака политкорректно заняли пул по соседству. Презрев красно-белую табличку с аналогичной надписью, собака с удовольствием ныряла в воду за пластиковой бутылкой из-под кока-колы, ловко выпрыгивала на каменный бордюр, отряхивалась, и, с готовностью нырять снова и снова, протягивала улов хозяину. Хозяин, до знакомства с австралийской социальной рекламой «Дом без собаки это не дом» не имевший о собаках ни малейшего представления, т.е. не собачник он вовсе, а так, рядом оказался, улов снова и снова кидал в воду и согласно рекламе радовался, что живет он теперь правильно и счастливо, все у него в порядке и все на своих местах.
Поверившим рекламе австралийцам собака жизнь не только скрашивала, но регулировала. С собакой на руках просто так не сорвешься в момент с насиженного места и не уедешь. С собакой нужно гулять два раза в день, собаку надо кормить, показывать ее ветеринару, покупать игрушки и другие собачьи радости. А для этого работать и по сторонам особо не смотреть.
Взамен владелец собаки получал безусловную любовь, популяризуемую психологами в хорошо раскупаемых толстых книжках из серии «Помоги себе сам». И суррогат близких человеческих отношений, завести и сохранить которые с себе подобными в современном мире, по словам тех же психологов-популяризаторов, стало практически невозможно. Радуется человек, что есть у него работа, собака и радость жизни. А на самом деле упорядочили очередную общественную единицу, привязали к месту жительства, обязали трудовыми отношениями и принялись за следующую.
- О чем это я, – подумала Дашка. – Ах да, про австралийцев.
Про полтора человека она погорячилась. Пляж был большой и с легкостью вмещал всех желающих провести весенний вечер вне дома, хостела или меблированных гостиничных апартаментов. Парочка влюбленных немцев облюбовала удачное место у кромки воды на стыке луча света от прожектора и кромешной ночной темноты. Непонятный персонаж то ли с металлоискателем, то ли с палкой с металлическим наконечником бродил по песку и искал сокровища. В беседке хихикала и распивала спиртные напитки группа тинэйджеров. У воды стоял одинокий рыбак с удочкой и большим белым ведром для пойманной рыбы, в ведре правда рыбы не было, только какой-то хлам. Завершали список два молодых японца, которые, сидя на ступеньках, пили водку Smirnoff, закусывая японской дрянью непонятного цвета, состава и консистенции.
Да, блин, занесло меня на край света. И хрен знает зачем. А не пора ли мне домой? Только куда домой? В гостиничный номер с холодным кафельным полом. Или совсем домой, в Москву, в теплую квартиру в доме на перекрестке, окнами на четыре стороны света, куда только вернешься, так сразу тянет обратно в пампасы. Не, в Москву еще рано, да и делать там было нечего. Бяша еще повоюет - Дашка вспомнила прижившуюся фразу в адрес старого коврика из овечьей шкуры. Тем более что все шло по плану.
Дашкин план состоял из пяти коротких пунктов на страничке маленького блокнотика с маленьким конным рыцарем на обложке. Блокнотик предназначался в подарок одному товарищу, но на товарище был поставлен крест, а блокнотик прижился и был наделен ответственностью формулировки пяти генеральных пунктов и нескольких второстепенных, попроще и к выполнению не совсем обязательных.
Для планов блокнотик оказался не просто подходящим, но и удачным. Зависело ли это от блокнотика или от правильности плана, но два пункта были выполнены, один полностью, а другой, скажем так, в процессе, т.к. процесс оказался длительным, из серии таких, которые собой цель заменяют и превращаются в работу, хобби или способ провождения свободного времени.
В процессе выполнения был и третий пункт, работа по которому вначале ушла не в ту сторону, все из-за Дашкиной привычки бежать впереди паровоза и выдавать желаемое за действительное. Ведь бывает так, что цель себе ставишь и начинаешь торопиться, думать ошибочно, что вот оно, вот. Начинаешь деньги тратить или еще чего похуже. До настоящего еще далеко, а хватаешь ты первое, что под руку попадется, второй сорт так сказать. И убеждаешь себя, что второй сорт он не второй, а вовсе первый.
Второго сорта на этот раз оказался дивной красоты белый матрас, оказавшийся пригодным только для пары съемок в домашней фотостудии. Двуспальный матрас, второй подпункт третьего пункта плана, был бездумно куплен в магазине «Татами», несмотря на то, что всякие мелкие пакости к покупке матраса в этом магазине не располагали. Сначала Дашка хотела купить в магазине кровать, но понравившийся вариант был в одном экземпляре и с браком. Затем чуть не купила матрас, служивший выставочным экземпляром в магазине. Все шло хорошо, и охранник даже вызвался матрас запихнуть в багажник, но в последний момент на белом чехле было замечено пятно. Опять брак (или знак!). Наконец, Дашка решительно заказала аналогичный матрас со склада. Матрас привезли, он простоял неделю в коробке в прихожей, потом его переместили в комнату выветриваться. За три месяца матрас так и не выветрился, вонял ужасно и так же решительно, как был куплен, был выброшен на помойку. Галка выполнения напротив этого пункта плана была зачеркнута.
- Вот тебе и вывод, - подумала Дашка. - Второй сорт всегда себя проявит, рано или поздно покажет свою второсортную сущность, и надо будет искать в себе силы с ним расстаться, иначе настоящее, первосортное, может и не наступить.
Черт с ним, с матрасом. Третий пункт плана в некотором роде промежуточный и на треть уже выполненный. Это разминка на пути к двум первостепенным пунктам, по которым ни права на ошибку, ни желания получить второй сорт у Дашки не было.
Японцы зашевелились и засобирались домой. По освободившейся лестнице Дашка поднялась на парапет и тоже двинулась по направлению к дому. На главной улице Бондай Бич в работающих допоздна барах сидели местные жители и занимались тем, чем занимаются в свободное от работы вечернее время молодые неженатые люди. Пили пиво, ели картофель фри и общались с противоположным полом. Еще десять минут и по домам. Как не крути, рабочий день начинается в восемь утра, сонный взгляд и заторможенные движения в офисе никто не одобрит.
- Вот даже в барах у них все как-то правильно, в смысле по правилам, - подумала Дашка. - Пришел, выпил в разумных пределах, определенных австралийским здравоохранением, пошел домой. Разумный предел достигался на выбор бутылкой пива, полбокалом вина или пятьюдесятью граммами чего покрепче. Больше ни-ни. Австралийское здравоохранение предупреждает: не больше одного дринка в день. И обязательно один день без дринков в неделю. А то сопьетесь.
В противовес алкоголю активно пропагандировался здоровый образ жизни. Вечерние прогулки с собаками. Пробежки по побережью. Йога и пилатес. Обезжиренные продукты на ужин и витамины на десерт. Вернее витамины не просто на десерт, а на десерт в обязательном порядке, т.к. обезжиренными продуктами не наешься, а организм своего требует. В Австралии Дашке постоянно хотело есть. Она тосковала по молоку с рынка, а в супермаркете выискивала мясо пожирнее. Масло здесь тоже было какое-то неправильное, безвкусное и несытное. Одно утешение – авокадо. Съел половину с солью и перцем и на пару часов заряда топлива хватает.
Для рыночной экономики, впрочем, пропаганда здорового питания была выгодна. Фраза «0% жирности» на этикетке продукта подразумевала дополнительную наценку, ведь производитель о потребителе специально позаботился. Витамины и пищевые добавки распродавались на ура. Процветали дорогие кафе с экологически чистыми бутербродами, генетически не модифицированными салатами и гормонально не стимулированными курячьими ножками. Во время ланча в таких кафе сидели улыбчивые, но грустные глазами люди и тщательно пережевывали пищу. Люди типа Дашки, с точки зрения австралийского здравоохранения относящиеся к своему здоровью халатно, на обед предпочитали кебаб с кока-колой или большую порцию мяса с макаронами из китайского буфета за $9,95.
Дашка поднялась на второй этаж и открыла дверь. Под вывеской Bondi Beach Holiday Apartments скрывались 20 однокомнатных квартир на двух этажах кирпичного здания с большими окнами. Владел зданием бывший наш соотечественник, выходец из Одессы, переехавший в Австраловку тридцать лет назад. В Одессе его звали Игорем, в Австраловке он стал Гариком, но одесский говор и любовь к деньгам от перемены мест слагаемых не изменились. Квартиры сдавались понедельно за 500 долларов кэшем. В сезон, продолжавшийся девять месяцев из двенадцати, все квартиры были заняты. Гарик ходил в полосатых брюках и сандалиях советского образца, ездил на Хонде Джазз и жаловался на тяжелые трудовые будни.
- Дашенька, если бы Вы видели, на что был похож этот дом, когда мы его купили. Мы же все здесь сделали своими руками. Вот этими руками. – Гарик театрально опускал взгляд вниз на руки, а потом поднимал его вверх на собеседника. – А вы сколько пробудете? У вас только по понедельник оплачено.
Встреча с Гариком и его апартаментами произошла также случайно, как и многие другие удачные или неудачные случайности в этой поездке. Демидыч по пути в Сидней зашел чаю попить в кафе, услышал русскую речь и брякнул «здрасьте». На «здрасьте» ответили Валя-Валя; первый был мальчиком, вторая девочкой, а вместе они - пожилой семейной парой интеллигентов из Питера или Ленинграда как Валя его называл по старинке. Валя и Валя работали в кафе, чтобы «штаны не сваливались», но жили в центре города, неподалеку от Сиднейского Harbor Bridge и пристани Circular Quai.
В прошлой жизни Валя был доктором, а в этой, в свободное от приготовления каппучино время, писал по-русски книгу о собаках. Снимать кино о собаках было бы выгоднее, поэтому Валя параллельно искал спонсоров на бюджет в шестьсот тысяч австралийских долларов, прекрасно понимая, что ни шестисот, ни тысячи долларов человеку с улицы на телевидении никто не даст. Демидыч оказался для Валя удачной случайностью. Напоив его чаем и вручив карточку постоянного покупателя, Валя пошел ва-банк и сказал, что у него на примете есть отличное жилье. Недорого. И не хостел. И в хорошем месте. И что они завтра поедут на машине в аэропорт и встретят Дашку по человечески. Чай не чужие люди друг другу.
- Мы за вашу первую неделю заплатили, – сказал Валя, открывая дверь апартаментов номер 14. - Располагайтесь, чувствуйте себя как дома. А в субботу давайте встретимся, поговорим, обсудим возможные рабочие планы. Мы с Валей вас приглашаем.
В комнате площадью 20 кв.м. стоял диван, круглый стол со стульями, телевизор и откидная кровать, по желанию превращающаяся в шкаф-купе. К комнате прилагалась ванная и маленькая кухонка со всем необходимым, кроме еды. В шкафу прятались обогреватель и гладильная доска, причем обогреватель полноценный масляный, что уже радовало и избавляло от необходимости сооружать хитрую конструкцию из вентилятора и тостера, чтобы ночью не околеть.
По российским критериям апартаменты, как и многие другие жилые австралийские помещения, к комфортному проживанию не располагали. Тонкие кирпичные стены, отсутствие системы отопления и кафельный пол любое жилье превращали в склеп вне зависимости от погоды на улице.
Холодные помещения стали такой же австралийской достопримечательностью как кенгуру или аборигены. Считается, что Австралия – жаркая страна, где круглый год лето и если уж нужно умереть, так произойдет это от жары и обезвоживания. Ничего подобного. Австралийской зимой на улице могло быть тепло, в квартирах и домах было не просто холодно, а сквернохолодно. Ненормальным, привыкшим к центральному отоплению, предлагалось три варианта обогрева. В гостиницах был кондиционер или вентилятор, работающий на тепло. В квартирах ставили газовые обогреватели, но австралийцы использовали их неохотно, т.к. за газ нужно платить по счетчику, а сами они к холоду с детства привычные. Поэтому если ты жил в квартире друзей, была вероятность, что вместо использования обогревателя придется надевать свитер и теплые штаны, чтобы не замерзнуть. Встречались также масляные обогреватели, но электричество выходило еще дороже, чем газ. Если обогреватель находился в съемной квартире, надо было убедиться, что электричество включено в арендную плату.
Дашка вошла в квартиру. Псевдомуж валялся на диване и морально готовился к предстоящему переезду Сидней-Дарвин. Демидыч был на мотоцикле, а путь был неблизкий. Если бы дело было в России, путь можно было бы изрядно сократить, договорившись с какой фурой и дав водиле от силы долларов триста. Здесь же все делалось ответственно и в соответствии с австралийскими законами. Чтобы отправить мотоцикл, его нужно было правильно упаковать, полностью застраховать и поместить в специальное транспортное средство. Такая перевозка выходила в 1300 – 1700 долларов. Уверения, что мотоцикл с российскими номерами, и что страховка ему не требуется, не действовали. Перевозчики боялись не того, что с мотоциклом что-то случится, а что мотоцикл причинит чему ущерб, именно от этого ущерба они и страховали. Равно как местный знакомый псевдомужа Гарри увлекался парапланеризмом и страховал себя не от того, что упадет и разобьется насмерть, а от того, что упадет на кого-то или что-то из его вещей упадет на кого-то. Полетит Гарри под небесами, вывалится у него из кармана связка ключей или сотовый телефон, упадет кому на голову и подаст этот кто-то на Гарри в суд. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Оказаться под следствием никому из транспортных компаний не хотелось, они шли на хитрость и говорили, что страховка, мол, бесплатно, это ящик металлический для перевозки стоит таких больших денег. Стояли насмерть и цену не снижали. Подсчитав, сколько и чего можно купить на сэкономленные полторы штуки, Демидыч решил ехать завтра утром, а Дашка несколькими днями позже летела самолетом.
В дверь постучали.
- Нет, ну я таки прямо не знаю, что делать. – Гарик сделал большие глаза, что по его представлению должно означать БПС – большую проблемную ситуацию. БПС Гарик начал разыгрывать еще пару дней назад, пытаясь избавиться от непонравившихся постояльцев, которые не платили вовремя.
- Я вот стою здесь и прямо таки думаю. Приезжает мой постоянный клиент из Москвы, он почти каждый год приезжает, живет здесь по месяцу, потом в Новую Зеландию едет на лыжах кататься. Хороший человек (не то, что некоторые), так он всегда в этом номере живет, а вы завтра точно уезжаете?
Гарик еще почему разыгрывал БПС, что Демидыч накануне устроил ему неприятную ситуацию, пытаясь, по мнению Гарика, схитрить при оплате апартаментов.
- Я не понимаю, - сказал Демидыч накануне, в упор глядя на Гарика взглядом Ильича. – Если мы приехали в среду вечером, значит у нас по среду вечер заплачено, и дальше мы должны платить с четверга. То есть за один день.
- Как за один? – опешил Гарик от такой-то наглости.
- Ну, да, за один. За четверг. Ведь по среду у нас заплачено?
Так, так, начинается шоу, – подумала Дашка. – Извини, Гарик, но твою сторону я принимать не буду.
Как раз в этот момент Гарик взмолился:
- Дашенька, ну объясните ему!
- Не-е-ет, нет, нет. Лучше вы сами. И вы, это, с веревки сойдите, мне на нее белье вешать.
На веревку Гарик наступил в качестве ответной атаки на противника. Скрытой такой атаки. В Австраловке не было принято никакие эмоции, кроме положительных, проявлять открыто. Не то, что все было совсем плохо, как в Америке - улыбок, натянутых от уха до уха, на лицах не было. Все общались ровно и с желанием помочь. Друг на друга не кричали, матом не ругались, громко не разговаривали, в затылок не дышали и вообще в личную твою жизнь не лезли. А если и возникала нерадостная ситуация, то внешне тебя уверяли, что в порядке и absolutely no worries, mate, а втихарца пытались мелочно так отомстить. На веревку наступить, чтобы испачкать, или штору открыть утром в хостеле, чтобы солнце прямо в глаз и не до сна.
Для общения на бытовые темы существовало два языка, которые усваивались с детства и приезжим сначала не были понятны. Если ситуация шла со знаком «+», предполагалось, что ты будешь улыбаться, помогать, благодарить за помощь, употреблять незначащие фразы типа «yes, the weather is really nice today» и в разумных пределах интересоваться достижениями собеседника «oh, you’ve got a new and challenging job, good for you».
Если ситуация шла со знаком «-», нельзя было требовать жалобную книгу, называть собеседника козлом или лезть в драку. Вслух нужно было произнести что-то вроде «don’t worry mate, it’s no problem» и улыбнуться широко и искренне. А жестами или действиями – незаметными для окружающих, но понятными неприятелю, т.к. он этот язык хорошо понимает – показать, как ты зол.
Не было также принято выражать эмоции к противоположному полу. Иначе sexual harassment. Опять же не так все было плохо, как в Америке. Но приставать на улицах к девушкам на улицах, пялиться им на грудь, хватать за задницу и предлагать открытым текстом секс, было под ба-альшим запретом. Девушки может и были бы рады, чтобы к ним пристали. Т.к. ходили практически полуголые, в очень коротких юбках, обтягивающих лосинах и сильно декольтированных топиках, отращивали сексуальные челки и густо красили глаза. Ходи сколько угодно такая красивая по темным и безлюдным улицам. До дома доберешься без приключений.
В результате в общении женским полом тоже выработался особый язык. Причем не сколько язык, сколько ухищрения мужской половины скинуть накопившуюся сексуальную энергию, но не в спортзале скинуть, а использовать по назначению. Допустимым считалось улыбнуться понравившейся девушке, поздороваться, спросить как дела. А дальше, если девушка отвечала приветливо и заинтересованно, наступал момент Икс.
- Почему здесь девушки в глаза не смотрят, - спросил как-то псевдомуж.
- Трахнут разом, - подумала Дашка.
Особый взгляд глаза в глаза, и мавр может уходить. Обе стороны довольны и все в рамках закона. Если же девушка по доброте душевной смотрела в глаза, или потому что у нее в стране так принято, момент Икс также мог наступить. Мавр уходил, а ты потом пойди докажи кому, что не верблюд.
С лестничной клетки послышались возгласы «ну вот, я же все правильно говорил» и «ну да, теперь я понял». Это означало, что Демидыч наигрался и позволил Гарику решить, что после длительных подсчетов, знакомств с канцелярскими книгами и рассказов о том, как свирепствует здесь налоговая полиция, тот его убедил. Расплачиваться за игру все равно предстояло Дашке. Гарик, приложив руку к сердцу, якобы ему стыдно, но ситуация мол такая, попросил освободить помещение утром. А поскольку рейс у Дашки вечерний, Гарик еще раз приложил руку к сердцу и сказал, что Дашка, безусловно, может оставить рюкзак в кладовке.
- Что же, игра несложная, – позже подумала Дашка, неторопиво уплетая манго, очищая его Гариковским ножиком. Она напросилась в туалет в один из свободных номеров и попутно захватила ножик с кухни. На заднем дворе здания работал туалет для посетителей ресторана на первом этаже. Гарик про него забыл, а теперь пришлось ему стоять неподалеку и ждать, когда Дашка закончит, т.к. ножик оставлять было жалко.
- Гарик, то ничего, если я здесь еще полчасика посижу? А то у меня такси на пять заказано.
- Конечно, конечно, - Гарик взял ножик и заулыбался согласно правилам. – Я пойду. А вы приезжайте еще раз. Bye-bye!
Жизнь была хороша. На заднем дворе было тихо. Через пятнадцать минут приедет такси. Все собрано, манго съедено. А впереди Дашку ждал Дарвин – конечная точка австралийских хроник.
Уже с полчаса Дашка стояла, уперевшись взглядом в красно-белую табличку. «Wally Weeks Tidal Pool». Нырять нельзя. С собаками нельзя. Бычки и пустые бутылки, плиз, относите в корзину по соседству.
Wally Weeks Tidal Pool, небольшая лужица с океанской водой, была заботливо окружена металлическим заборчиком и для удобства оборудована лестницей с металлическими поручнем. Предполагалось, что в лужице будут плескаться те, кто не отважится залезть в ледяную воду сиднейского пляжа Bondi Beach. Туристы-не-серфингисты. Китайские переселенцы, индийские компьютерщики и веселые русские таксисты из Жмеринки, уже лет двадцать как облюбовавшие этот район и плевавшие на правильное произношение слова Bondi – Бондай. Бонди бич и все тут.
Дашку занесла на Бонди бич вовсе не судьба-злодейка и не роковая страсть к голым торсам австралийских серфингистов, ледяной воды не боявшихся. Занесло на Бонди Бич вовсе не Дашку, а ее нынешнего мужа, точнее, псевдомужа, т.к. штампа в паспорте у Дашки пока не было. Талантливый псевдомуж, он же Демидыч, мотался по свету и снимал серию документальных фильмов. Дашка фильмов не снимала, но дома ей не сиделось. Три года назад Монголия, два года назад Китай, год назад Мексика, а вот теперь Австралия. Не рай, конечно, но, по крайней мере, без малярийных комаров, приставучих местных жителей и тропических ливней.
Дашкин взгляд опять сфокусировался на красно-белой табличке. Да, знаю, знаю, сказала она себе. Стою вот. Черт знает где. Черт знает зачем. Времени половина одиннадцатого, темно, ветрено и народу кроме меня на пляже полтора человека и одна маленькая собака. Вот стою тут и думаю, понимаешь…
Полтора человека и одна маленькая собака политкорректно заняли пул по соседству. Презрев красно-белую табличку с аналогичной надписью, собака с удовольствием ныряла в воду за пластиковой бутылкой из-под кока-колы, ловко выпрыгивала на каменный бордюр, отряхивалась, и, с готовностью нырять снова и снова, протягивала улов хозяину. Хозяин, до знакомства с австралийской социальной рекламой «Дом без собаки это не дом» не имевший о собаках ни малейшего представления, т.е. не собачник он вовсе, а так, рядом оказался, улов снова и снова кидал в воду и согласно рекламе радовался, что живет он теперь правильно и счастливо, все у него в порядке и все на своих местах.
Поверившим рекламе австралийцам собака жизнь не только скрашивала, но регулировала. С собакой на руках просто так не сорвешься в момент с насиженного места и не уедешь. С собакой нужно гулять два раза в день, собаку надо кормить, показывать ее ветеринару, покупать игрушки и другие собачьи радости. А для этого работать и по сторонам особо не смотреть.
Взамен владелец собаки получал безусловную любовь, популяризуемую психологами в хорошо раскупаемых толстых книжках из серии «Помоги себе сам». И суррогат близких человеческих отношений, завести и сохранить которые с себе подобными в современном мире, по словам тех же психологов-популяризаторов, стало практически невозможно. Радуется человек, что есть у него работа, собака и радость жизни. А на самом деле упорядочили очередную общественную единицу, привязали к месту жительства, обязали трудовыми отношениями и принялись за следующую.
- О чем это я, – подумала Дашка. – Ах да, про австралийцев.
Про полтора человека она погорячилась. Пляж был большой и с легкостью вмещал всех желающих провести весенний вечер вне дома, хостела или меблированных гостиничных апартаментов. Парочка влюбленных немцев облюбовала удачное место у кромки воды на стыке луча света от прожектора и кромешной ночной темноты. Непонятный персонаж то ли с металлоискателем, то ли с палкой с металлическим наконечником бродил по песку и искал сокровища. В беседке хихикала и распивала спиртные напитки группа тинэйджеров. У воды стоял одинокий рыбак с удочкой и большим белым ведром для пойманной рыбы, в ведре правда рыбы не было, только какой-то хлам. Завершали список два молодых японца, которые, сидя на ступеньках, пили водку Smirnoff, закусывая японской дрянью непонятного цвета, состава и консистенции.
Да, блин, занесло меня на край света. И хрен знает зачем. А не пора ли мне домой? Только куда домой? В гостиничный номер с холодным кафельным полом. Или совсем домой, в Москву, в теплую квартиру в доме на перекрестке, окнами на четыре стороны света, куда только вернешься, так сразу тянет обратно в пампасы. Не, в Москву еще рано, да и делать там было нечего. Бяша еще повоюет - Дашка вспомнила прижившуюся фразу в адрес старого коврика из овечьей шкуры. Тем более что все шло по плану.
Дашкин план состоял из пяти коротких пунктов на страничке маленького блокнотика с маленьким конным рыцарем на обложке. Блокнотик предназначался в подарок одному товарищу, но на товарище был поставлен крест, а блокнотик прижился и был наделен ответственностью формулировки пяти генеральных пунктов и нескольких второстепенных, попроще и к выполнению не совсем обязательных.
Для планов блокнотик оказался не просто подходящим, но и удачным. Зависело ли это от блокнотика или от правильности плана, но два пункта были выполнены, один полностью, а другой, скажем так, в процессе, т.к. процесс оказался длительным, из серии таких, которые собой цель заменяют и превращаются в работу, хобби или способ провождения свободного времени.
В процессе выполнения был и третий пункт, работа по которому вначале ушла не в ту сторону, все из-за Дашкиной привычки бежать впереди паровоза и выдавать желаемое за действительное. Ведь бывает так, что цель себе ставишь и начинаешь торопиться, думать ошибочно, что вот оно, вот. Начинаешь деньги тратить или еще чего похуже. До настоящего еще далеко, а хватаешь ты первое, что под руку попадется, второй сорт так сказать. И убеждаешь себя, что второй сорт он не второй, а вовсе первый.
Второго сорта на этот раз оказался дивной красоты белый матрас, оказавшийся пригодным только для пары съемок в домашней фотостудии. Двуспальный матрас, второй подпункт третьего пункта плана, был бездумно куплен в магазине «Татами», несмотря на то, что всякие мелкие пакости к покупке матраса в этом магазине не располагали. Сначала Дашка хотела купить в магазине кровать, но понравившийся вариант был в одном экземпляре и с браком. Затем чуть не купила матрас, служивший выставочным экземпляром в магазине. Все шло хорошо, и охранник даже вызвался матрас запихнуть в багажник, но в последний момент на белом чехле было замечено пятно. Опять брак (или знак!). Наконец, Дашка решительно заказала аналогичный матрас со склада. Матрас привезли, он простоял неделю в коробке в прихожей, потом его переместили в комнату выветриваться. За три месяца матрас так и не выветрился, вонял ужасно и так же решительно, как был куплен, был выброшен на помойку. Галка выполнения напротив этого пункта плана была зачеркнута.
- Вот тебе и вывод, - подумала Дашка. - Второй сорт всегда себя проявит, рано или поздно покажет свою второсортную сущность, и надо будет искать в себе силы с ним расстаться, иначе настоящее, первосортное, может и не наступить.
Черт с ним, с матрасом. Третий пункт плана в некотором роде промежуточный и на треть уже выполненный. Это разминка на пути к двум первостепенным пунктам, по которым ни права на ошибку, ни желания получить второй сорт у Дашки не было.
Японцы зашевелились и засобирались домой. По освободившейся лестнице Дашка поднялась на парапет и тоже двинулась по направлению к дому. На главной улице Бондай Бич в работающих допоздна барах сидели местные жители и занимались тем, чем занимаются в свободное от работы вечернее время молодые неженатые люди. Пили пиво, ели картофель фри и общались с противоположным полом. Еще десять минут и по домам. Как не крути, рабочий день начинается в восемь утра, сонный взгляд и заторможенные движения в офисе никто не одобрит.
- Вот даже в барах у них все как-то правильно, в смысле по правилам, - подумала Дашка. - Пришел, выпил в разумных пределах, определенных австралийским здравоохранением, пошел домой. Разумный предел достигался на выбор бутылкой пива, полбокалом вина или пятьюдесятью граммами чего покрепче. Больше ни-ни. Австралийское здравоохранение предупреждает: не больше одного дринка в день. И обязательно один день без дринков в неделю. А то сопьетесь.
В противовес алкоголю активно пропагандировался здоровый образ жизни. Вечерние прогулки с собаками. Пробежки по побережью. Йога и пилатес. Обезжиренные продукты на ужин и витамины на десерт. Вернее витамины не просто на десерт, а на десерт в обязательном порядке, т.к. обезжиренными продуктами не наешься, а организм своего требует. В Австралии Дашке постоянно хотело есть. Она тосковала по молоку с рынка, а в супермаркете выискивала мясо пожирнее. Масло здесь тоже было какое-то неправильное, безвкусное и несытное. Одно утешение – авокадо. Съел половину с солью и перцем и на пару часов заряда топлива хватает.
Для рыночной экономики, впрочем, пропаганда здорового питания была выгодна. Фраза «0% жирности» на этикетке продукта подразумевала дополнительную наценку, ведь производитель о потребителе специально позаботился. Витамины и пищевые добавки распродавались на ура. Процветали дорогие кафе с экологически чистыми бутербродами, генетически не модифицированными салатами и гормонально не стимулированными курячьими ножками. Во время ланча в таких кафе сидели улыбчивые, но грустные глазами люди и тщательно пережевывали пищу. Люди типа Дашки, с точки зрения австралийского здравоохранения относящиеся к своему здоровью халатно, на обед предпочитали кебаб с кока-колой или большую порцию мяса с макаронами из китайского буфета за $9,95.
Дашка поднялась на второй этаж и открыла дверь. Под вывеской Bondi Beach Holiday Apartments скрывались 20 однокомнатных квартир на двух этажах кирпичного здания с большими окнами. Владел зданием бывший наш соотечественник, выходец из Одессы, переехавший в Австраловку тридцать лет назад. В Одессе его звали Игорем, в Австраловке он стал Гариком, но одесский говор и любовь к деньгам от перемены мест слагаемых не изменились. Квартиры сдавались понедельно за 500 долларов кэшем. В сезон, продолжавшийся девять месяцев из двенадцати, все квартиры были заняты. Гарик ходил в полосатых брюках и сандалиях советского образца, ездил на Хонде Джазз и жаловался на тяжелые трудовые будни.
- Дашенька, если бы Вы видели, на что был похож этот дом, когда мы его купили. Мы же все здесь сделали своими руками. Вот этими руками. – Гарик театрально опускал взгляд вниз на руки, а потом поднимал его вверх на собеседника. – А вы сколько пробудете? У вас только по понедельник оплачено.
Встреча с Гариком и его апартаментами произошла также случайно, как и многие другие удачные или неудачные случайности в этой поездке. Демидыч по пути в Сидней зашел чаю попить в кафе, услышал русскую речь и брякнул «здрасьте». На «здрасьте» ответили Валя-Валя; первый был мальчиком, вторая девочкой, а вместе они - пожилой семейной парой интеллигентов из Питера или Ленинграда как Валя его называл по старинке. Валя и Валя работали в кафе, чтобы «штаны не сваливались», но жили в центре города, неподалеку от Сиднейского Harbor Bridge и пристани Circular Quai.
В прошлой жизни Валя был доктором, а в этой, в свободное от приготовления каппучино время, писал по-русски книгу о собаках. Снимать кино о собаках было бы выгоднее, поэтому Валя параллельно искал спонсоров на бюджет в шестьсот тысяч австралийских долларов, прекрасно понимая, что ни шестисот, ни тысячи долларов человеку с улицы на телевидении никто не даст. Демидыч оказался для Валя удачной случайностью. Напоив его чаем и вручив карточку постоянного покупателя, Валя пошел ва-банк и сказал, что у него на примете есть отличное жилье. Недорого. И не хостел. И в хорошем месте. И что они завтра поедут на машине в аэропорт и встретят Дашку по человечески. Чай не чужие люди друг другу.
- Мы за вашу первую неделю заплатили, – сказал Валя, открывая дверь апартаментов номер 14. - Располагайтесь, чувствуйте себя как дома. А в субботу давайте встретимся, поговорим, обсудим возможные рабочие планы. Мы с Валей вас приглашаем.
В комнате площадью 20 кв.м. стоял диван, круглый стол со стульями, телевизор и откидная кровать, по желанию превращающаяся в шкаф-купе. К комнате прилагалась ванная и маленькая кухонка со всем необходимым, кроме еды. В шкафу прятались обогреватель и гладильная доска, причем обогреватель полноценный масляный, что уже радовало и избавляло от необходимости сооружать хитрую конструкцию из вентилятора и тостера, чтобы ночью не околеть.
По российским критериям апартаменты, как и многие другие жилые австралийские помещения, к комфортному проживанию не располагали. Тонкие кирпичные стены, отсутствие системы отопления и кафельный пол любое жилье превращали в склеп вне зависимости от погоды на улице.
Холодные помещения стали такой же австралийской достопримечательностью как кенгуру или аборигены. Считается, что Австралия – жаркая страна, где круглый год лето и если уж нужно умереть, так произойдет это от жары и обезвоживания. Ничего подобного. Австралийской зимой на улице могло быть тепло, в квартирах и домах было не просто холодно, а сквернохолодно. Ненормальным, привыкшим к центральному отоплению, предлагалось три варианта обогрева. В гостиницах был кондиционер или вентилятор, работающий на тепло. В квартирах ставили газовые обогреватели, но австралийцы использовали их неохотно, т.к. за газ нужно платить по счетчику, а сами они к холоду с детства привычные. Поэтому если ты жил в квартире друзей, была вероятность, что вместо использования обогревателя придется надевать свитер и теплые штаны, чтобы не замерзнуть. Встречались также масляные обогреватели, но электричество выходило еще дороже, чем газ. Если обогреватель находился в съемной квартире, надо было убедиться, что электричество включено в арендную плату.
Дашка вошла в квартиру. Псевдомуж валялся на диване и морально готовился к предстоящему переезду Сидней-Дарвин. Демидыч был на мотоцикле, а путь был неблизкий. Если бы дело было в России, путь можно было бы изрядно сократить, договорившись с какой фурой и дав водиле от силы долларов триста. Здесь же все делалось ответственно и в соответствии с австралийскими законами. Чтобы отправить мотоцикл, его нужно было правильно упаковать, полностью застраховать и поместить в специальное транспортное средство. Такая перевозка выходила в 1300 – 1700 долларов. Уверения, что мотоцикл с российскими номерами, и что страховка ему не требуется, не действовали. Перевозчики боялись не того, что с мотоциклом что-то случится, а что мотоцикл причинит чему ущерб, именно от этого ущерба они и страховали. Равно как местный знакомый псевдомужа Гарри увлекался парапланеризмом и страховал себя не от того, что упадет и разобьется насмерть, а от того, что упадет на кого-то или что-то из его вещей упадет на кого-то. Полетит Гарри под небесами, вывалится у него из кармана связка ключей или сотовый телефон, упадет кому на голову и подаст этот кто-то на Гарри в суд. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Оказаться под следствием никому из транспортных компаний не хотелось, они шли на хитрость и говорили, что страховка, мол, бесплатно, это ящик металлический для перевозки стоит таких больших денег. Стояли насмерть и цену не снижали. Подсчитав, сколько и чего можно купить на сэкономленные полторы штуки, Демидыч решил ехать завтра утром, а Дашка несколькими днями позже летела самолетом.
В дверь постучали.
- Нет, ну я таки прямо не знаю, что делать. – Гарик сделал большие глаза, что по его представлению должно означать БПС – большую проблемную ситуацию. БПС Гарик начал разыгрывать еще пару дней назад, пытаясь избавиться от непонравившихся постояльцев, которые не платили вовремя.
- Я вот стою здесь и прямо таки думаю. Приезжает мой постоянный клиент из Москвы, он почти каждый год приезжает, живет здесь по месяцу, потом в Новую Зеландию едет на лыжах кататься. Хороший человек (не то, что некоторые), так он всегда в этом номере живет, а вы завтра точно уезжаете?
Гарик еще почему разыгрывал БПС, что Демидыч накануне устроил ему неприятную ситуацию, пытаясь, по мнению Гарика, схитрить при оплате апартаментов.
- Я не понимаю, - сказал Демидыч накануне, в упор глядя на Гарика взглядом Ильича. – Если мы приехали в среду вечером, значит у нас по среду вечер заплачено, и дальше мы должны платить с четверга. То есть за один день.
- Как за один? – опешил Гарик от такой-то наглости.
- Ну, да, за один. За четверг. Ведь по среду у нас заплачено?
Так, так, начинается шоу, – подумала Дашка. – Извини, Гарик, но твою сторону я принимать не буду.
Как раз в этот момент Гарик взмолился:
- Дашенька, ну объясните ему!
- Не-е-ет, нет, нет. Лучше вы сами. И вы, это, с веревки сойдите, мне на нее белье вешать.
На веревку Гарик наступил в качестве ответной атаки на противника. Скрытой такой атаки. В Австраловке не было принято никакие эмоции, кроме положительных, проявлять открыто. Не то, что все было совсем плохо, как в Америке - улыбок, натянутых от уха до уха, на лицах не было. Все общались ровно и с желанием помочь. Друг на друга не кричали, матом не ругались, громко не разговаривали, в затылок не дышали и вообще в личную твою жизнь не лезли. А если и возникала нерадостная ситуация, то внешне тебя уверяли, что в порядке и absolutely no worries, mate, а втихарца пытались мелочно так отомстить. На веревку наступить, чтобы испачкать, или штору открыть утром в хостеле, чтобы солнце прямо в глаз и не до сна.
Для общения на бытовые темы существовало два языка, которые усваивались с детства и приезжим сначала не были понятны. Если ситуация шла со знаком «+», предполагалось, что ты будешь улыбаться, помогать, благодарить за помощь, употреблять незначащие фразы типа «yes, the weather is really nice today» и в разумных пределах интересоваться достижениями собеседника «oh, you’ve got a new and challenging job, good for you».
Если ситуация шла со знаком «-», нельзя было требовать жалобную книгу, называть собеседника козлом или лезть в драку. Вслух нужно было произнести что-то вроде «don’t worry mate, it’s no problem» и улыбнуться широко и искренне. А жестами или действиями – незаметными для окружающих, но понятными неприятелю, т.к. он этот язык хорошо понимает – показать, как ты зол.
Не было также принято выражать эмоции к противоположному полу. Иначе sexual harassment. Опять же не так все было плохо, как в Америке. Но приставать на улицах к девушкам на улицах, пялиться им на грудь, хватать за задницу и предлагать открытым текстом секс, было под ба-альшим запретом. Девушки может и были бы рады, чтобы к ним пристали. Т.к. ходили практически полуголые, в очень коротких юбках, обтягивающих лосинах и сильно декольтированных топиках, отращивали сексуальные челки и густо красили глаза. Ходи сколько угодно такая красивая по темным и безлюдным улицам. До дома доберешься без приключений.
В результате в общении женским полом тоже выработался особый язык. Причем не сколько язык, сколько ухищрения мужской половины скинуть накопившуюся сексуальную энергию, но не в спортзале скинуть, а использовать по назначению. Допустимым считалось улыбнуться понравившейся девушке, поздороваться, спросить как дела. А дальше, если девушка отвечала приветливо и заинтересованно, наступал момент Икс.
- Почему здесь девушки в глаза не смотрят, - спросил как-то псевдомуж.
- Трахнут разом, - подумала Дашка.
Особый взгляд глаза в глаза, и мавр может уходить. Обе стороны довольны и все в рамках закона. Если же девушка по доброте душевной смотрела в глаза, или потому что у нее в стране так принято, момент Икс также мог наступить. Мавр уходил, а ты потом пойди докажи кому, что не верблюд.
С лестничной клетки послышались возгласы «ну вот, я же все правильно говорил» и «ну да, теперь я понял». Это означало, что Демидыч наигрался и позволил Гарику решить, что после длительных подсчетов, знакомств с канцелярскими книгами и рассказов о том, как свирепствует здесь налоговая полиция, тот его убедил. Расплачиваться за игру все равно предстояло Дашке. Гарик, приложив руку к сердцу, якобы ему стыдно, но ситуация мол такая, попросил освободить помещение утром. А поскольку рейс у Дашки вечерний, Гарик еще раз приложил руку к сердцу и сказал, что Дашка, безусловно, может оставить рюкзак в кладовке.
- Что же, игра несложная, – позже подумала Дашка, неторопиво уплетая манго, очищая его Гариковским ножиком. Она напросилась в туалет в один из свободных номеров и попутно захватила ножик с кухни. На заднем дворе здания работал туалет для посетителей ресторана на первом этаже. Гарик про него забыл, а теперь пришлось ему стоять неподалеку и ждать, когда Дашка закончит, т.к. ножик оставлять было жалко.
- Гарик, то ничего, если я здесь еще полчасика посижу? А то у меня такси на пять заказано.
- Конечно, конечно, - Гарик взял ножик и заулыбался согласно правилам. – Я пойду. А вы приезжайте еще раз. Bye-bye!
Жизнь была хороша. На заднем дворе было тихо. Через пятнадцать минут приедет такси. Все собрано, манго съедено. А впереди Дашку ждал Дарвин – конечная точка австралийских хроник.